— Ты понимаешь, что завтра умрёшь? У тебя уже половины лёгкого нет, ты понимаешь? Где ты проходил медкомиссию, прежде чем устроиться на этот завод? Не могла эта опухоль развиться за год, если бы ты к такой работе годен был! Отвечай, кто тебе справку выписал?
Конечно, врачи не должны разговаривать с пациентами в таком тоне, тем более, с неоперабельными — теми, кому «и так плохо». Однако Семён Иванович, сорокадвухлетний (не так много) и двухметровый (не так мало) хирург, нависал над ещё розовощёким молодым пациентом, как коршун, буквально выбивая из трясущегося в слезах паренька ответы.
Гоша (Георгий Омельчук, девятнадцати лет от роду) за год до того захотел жениться. Рано, скажете вы? Рано — да по законодательству можно. Вот только свадьбы нынче дорогие. А рядом — алюминиевый завод, где средняя зарплата рядового рабочего — пятьдесят-шестьдесят тысяч рублей в месяц. Для сравнения: на позиции разнорабочего в ресторане быстрого обслуживания (типичная работа для его ровесников) ежемесячная плата за вычетом налогов составила бы около восьми тысяч рублей.
«Чудом» Гоша попал в свою алюминиевую мечту. За год была накоплена приличная сумма. Свадьба была бы красивой…
Однако по прошествии года на плановой медкомиссии рентген показал белое пятно вместо половины лёгкого Гоши. Гоша был не операбелен.
Производство вредное, но не у всех работников завода — опухоли через год. Георгий явно не был годен изначально. Кто недоглядел?
Семёну Ивановичу ответ был принципиально важен. Ответ «чудом взяли» его не устраивал.
— Кто справку тебе сделал?
— Мама помогла…
«Хочешь жениться? Поди-ка сначала подзаработай», — сказала мама, давно косившаяся на завод, где мальчики без особого образования заколачивали такие удивительные для города деньги… Нашла врачей, вспомнила о родственнице из нужного отдела кадров. Справка была готова быстро, без скучных простоев в очередях перед многочисленными смотровыми кабинетами … и без медосмотров.
Семён Иванович ненавидел этих незнакомых ему врачей. Ненавидел эту родственницу из отдела кадров… Но больше всего он ненавидел Гошину мать. Ему вспомнились отчего-то те истории о нищете и разрухе во время войны, когда некоторые особо оголодавшие мамаши варили супы из собственных маленьких детей…
Мама самого Семёна Ивановича научила его в детстве, что врать нехорошо. А позже он добавил к этому, что врать нехорошо даже ради денег.
Специализируясь в онкологии, он видел достаточно безнадёжных случаев. Казался пациентам излишне жёстким — как в разговоре с Гошей, например. Это был всего лишь ещё один неоперабельный случай. Не по его вине, не по его вине…
Гошу отправили домой проходить поддерживающую терапию (есть недосоленные каши, пить свежевыжатые соки) — одним словом, умирать.
Семён Иванович стоял в хирургической уборной, глядя куда-то вперёд сквозь свои только что вымытые руки. В голове проносилось: «Ну нехорошо же врать, как они не понимают… Даже ради денег… Ну нехорошо же…».
Эта история произошла совсем недавно в моём городе. На виновных уже заведено уголовное дело. Я позволила себе изменить имена, чтобы ненароком не задеть никого из упомянутых лиц. Они и так уже достаточно задеты.
Женя Ро
