Для Иисуса настало время уходить. Плотницкая мастерская была Его домом, Его убежищем. Он пришёл попрощаться, ещё один раз ощутить запах опилок и дерева.
Здесь жизнь была мирной. Жизнь была такой безопасной. Здесь Он провёл Свои безмятежные дни. На этом пыльном полу Он играл младенцем, пока Его отец работал. Здесь Иосиф научил Его держать молоток. А на этом верстаке Он смастерил свой первый стул.
Именно здесь Его человеческие руки работали с деревом, которое создали Его Божественные руки. И именно здесь Его тело мужало, пока Его дух ждал нужного момента, нужного дня.
И вот этот день настал.
Мне интересно, хотел ли Он остаться.
Мне интересно, потому что, я знаю, Он уже прочитал последнюю главу. Он знал, что ноги, которые выйдут из безопасной тени мастерской плотника не успокоятся, пока не будут пригвождены на римском кресте.
Вы понимаете, Он не обязан был идти. У Него был выбор. Он мог бы остаться. Он мог бы проигнорировать призыв или, как минимум, отложить его. И, если бы Он избрал остаться, кто бы узнал? Кто бы винил Его?
Он бы мог прийти снова, как человек в другую эру, когда общество не было бы таким переменчивым, а религия не была бы в таком застое, или когда люди были бы более отзывчивы.
Он мог бы прийти в то время, когда кресты вышли из моды.
Но Его сердце не позволило бы Ему. Если и было какое колебание с Его человеческой стороны, оно было побеждено состраданием Его Божественной стороны. Его Божественность слышала голоса. Она слышала безнадёжный плачь бедного, горький упрёк оставленного, безысходность того, кто пытается спасти себя сам.
Его Божественная сторона видела лица. Некоторые в морщинах. Некоторые в слезах. Некоторые с печатью страха. Некоторые искренне ищущие.
Некоторые бледные от тоски. От лица Адама до лица младенца, родившегося где-то на земле сейчас, пока ты читаешь эти слова, Он видел их всех.
И ты можешь быть уверен в одном. Среди голосов, проложивших свой путь в плотницкую мастерскую в Назарете, был твой голос. Твои тихие молитвы в заплаканную подушку были услышаны до того, как были произнесены. Твои самые глубокие вопросы о смерти и вечности были отвечены до того, как были заданы. Твоя самая большая нужда, нужда в Спасителе, была удовлетворена ещё до того, как ты согрешил первый раз.
Но Он не только слышал тебя, Он видел тебя. Он видел твоё взволнованное лицо в тот момент, когда ты познал Его. Он видел твоё лицо в стыде тогда, когда ты первый раз упал. То же самое лицо, которое посмотрело на тебя сегодня в зеркале, смотрело на Него. И этого было достаточно, чтобы лишить Его жизни.
Он ушёл из-за тебя.
Он отложил Свою безопасность вместе с молотком. Он повесил Свою безмятежность на гвоздь вместе с фартуком. Он закрыл оконные ставни Своей счастливой молодости и закрыл дверь уюта и простоты безызвестности.
Поскольку понести твои грехи для Него было легче, чем мысль о твоей беспомощности, Он избрал уйти.
Это не было просто. Но это была любовь.
Макс Лукадо
