Как-то я работала на самой худшей работе в мире. Думаете, это была зимой в ночную смену в холодном складском помещении, когда мне нужно было упаковывать по 700 батонов французского хлеба в мешки, когда не проходило и 10 минут, как я и вся моя одежда становились насквозь мокрыми? Когда после всех этих мешков, которые нужно было вручную сшивать скобами, я приходила домой, опускала руки в теплую воду и лишь после этого могла нормально шевелить пальцами. Нет!
И я не считаю, что моей самой ужасной работой была работа уборщицы туалетов, хотя я тоже это делала, или ночного сторожа в общежитии, или вахтера в колледже. Нет, самая противная работа, которой мне пришлось заниматься когда-либо, заключалась в уборке столов в кафетерии академии, когда мне было 16 лет. Три приема пищи в день, семь дней в неделю — я и моя сестра вместе с парочкой других студентов выполняли эту работу.
Самые симпатичные парни превращались в настоящих свиней, когда садились за те столы, их не волновало, как они ели. Разбавленный картофель фри. Месиво из зеленых бобов. Жареные овощи, отлетавшие от едока на противоположный край стола. А самые заметные девочки школы, несмотря на яркие личности, ослепительные и толпы друзей, проливали соус и расплескивали молоко.
Я просто ненавидела эту работу.
Меня выводило из себя, что буквально через несколько столов вода становилась грязной и холодной. Я ненавидела красный сок, продаваемый в кафетерии, и то, что его невозможно было оттереть даже самым сильным средством и жесткой щеткой. Но больше всего я ненавидела зеленый горошек, который по меньшей мере раз в неделю красовался на всех столах. Действительно, по сравнению с запахом застарелой пищи и чисткой белых рубчатых скатертей, уборка туалетов была просто сказкой. Туалеты по определению должны быть мерзкими и зловонными. Но обеденные столы-то нет.
Через пять месяцев от постоянного пребывания в воде на моих руках выросли бородавки. А как же резиновые перчатки, спросите вы? Конечно, но ни я, ни мои хозяева об этом не подумали. Дважды в день мы кое-как протискивались между тесными рядами столов. Покататься на коньках во вторник вечерком? Только когда мы закончим. Поиграть в бейсбол? Хоккей? Мы не можем до тех пор, пока на столе лежит хоть один въевшийся в скатерть горошек.
И все же у этой работы было одно несомненное преимущество: я считаю, мне повезло, что это была моя чуть ли не первая работа. После нее я могла работать везде. Я работала на гораздо худших работах. Но ни одна из них даже и близко не казалась мне такой ужасной
Все, что может рука твоя делать, по силам делай. Еккл.9.10.
