Мы смотрели, как город покидают представители гражданской и военной администрации. Мы видели, как последний катер отошел от пристани. Видели, как уходит последний поезд. А на следующее утро мы сами впятером покинули офис миссии и выехали на дорогу, по которой уже брели тысячи людей, как и мы, спасавших свою жизнь. Километр за километром мы пробирались сквозь толпы беженцев, охваченных отчаянием и горем. Мы проезжали мимо горящих автомобилей, мимо плачущих младенцев, мимо детей, одетых в лохмотья своих родителей, мимо сотен людей, лежащих на обочине, сотен людей, которых несли в носилках, наспех сделанных из бамбуковых шестов и одеял. Некоторых тащили на спине, другие брели, опираясь на чье-нибудь плечо. Мы попали в эпицентр человеческих страданий, и наши сердца сжимались от жалости. Лишь на второй день мы с некоторым облегчением въехали в город Таундвинджи, что находился в пятистах километрах от Рангуна, со стороны которого доносились разрывы авиационных снарядов. Было темно, и нас мучила жажда: наши фляги опустели еще в полдень. Мы поспешили в центр города. В полиции нам порекомендовали остановиться на ночлег в здании местной школы, где нас действительно ждал радушный прием. Мистер Болдвин взял наши фляжки и оправился за водой. Он отсутствовал недолго. «Никакой воды до утра, — сообщил он. — Людей здесь много, а вот воды недостаточно, поэтому они отключают всю воду в городе от заката до рассвета». Воды не было. Но как же хотелось пить! Мы забыли обо всем и взмолились: «Господи, ты обещал, что хлеб и вода у народа Твоего не иссякнет. Мы не просим хлеба, но очень нужна вода».
Мы едва закончили молиться, когда услышали голос
— Неужели это пастор Кристенсен? — это говорил мистер Хем, молодой человек, когда-то посещавший нашу программу в этом городе. — Что же вы здесь делаете?
— Спасаем свою жизнь, — отвечал брат Кристенсен.
— И в данный момент, — добавил я, — мы просто умираем от жажды. А воды не дадут до утра.
— Что же, — сказал мистер Хем, — мы знали, что воду отключат, поэтому я заранее набрал две канистры. Сейчас принесу вам одну.
Уходя, он добавил:
— Можете ничего не готовить. У нас много риса и приправы.
Через пару минут наша «трапеза» была готова. О, если бы вы только слышали, как мы благодарили Бога в тот вечер, и особенно за воду!
Господь — Добрый Пастырь никогда не забывает «при готовить нам трапезу»!
«Ты приготовил предо мною трапезу в виду врагов моих» (Пс.22:5).
