Представьте, что в один из своих свободных вечеров вы оказались на выставке с интересным названием: «Выставка особого искусства: «Надломленный тростник и тлеющий фитиль»». Небольшая, но и не огромная комната вся заставлена картинами. Все они в рамах. Яркие тона. Все расположены на мольбертах парами, обратной стороной друг к другу. Вы направляетесь к первой картине.
Это прокажённый, который является центральной фигурой на полотне. Он согнут, словно горбатый. Его рука без пальцев, обмотанная тряпкой, протянута к вам с мольбой. Рваная накидка скрывает всё его лицо, кроме глаз, полных страдания. Толпа вокруг прокажённого хаотична. Отец хватает любопытного ребёнка. Убегает женщина, спотыкаясь о собственные ноги. Бежит какой-то человек, мелькают его ноги. Картина озаглавлена мольбой прокажённого: «Если Ты хочешь — Ты можешь». Вторая картина на этом мольберте — тот же прокажённый, но сцена резко изменилась. В её названии только два слова: «Я хочу». На этой картине прокажённый стоит прямо и уверенно. Он рассматривает свою собственную руку, на которой теперь имеются пальцы. Лицо открыто, накидка откинута на плечи, он улыбается. Нет больше толпы, только одна Личность стоит рядом с бывшим прокажённым. Лица Его не видно, но видны Его руки на плечах исцелённого человека.
«Очень странная выставка», — шепчете вы про себя, направляясь к следующей картине. Здесь кисть мастера запечатлела женщину на лету: она перепрыгивает через пропасть. Её одежда разорвана. Тело её хрупко, кожа бледная. Она выглядит обескровленной; обеими руками тянется к скале; в её глазах отчаяние. На выступе стоит человек. Всё, что вы видите, — это ступни, сандалии и подол одежды. Под картиной слова женщины: «Если только…» Вы быстро переходите к парной картине, чтобы увидеть следующую сцену. На ней — та же женщина стоит. Почва под её ногами твёрдая. Её лицо порозовело. Она кротко смотрит на стоящих вокруг людей. Около неё стоит Тот, Кого она искала для того, чтобы прикоснуться. Заголовок? Его слова: «Прими жизнь»…
Следующая картина сюрреалистична. На холсте искажённое лицо человека. Оранжевые курчавые волосы на лиловом фоне. Лицо вытянуто и расширено книзу, как груша. Глаза перпендикулярны разрезу, в них прыгают тысячи крошечных зрачков. Открытый рот застыл в крике. Вы замечаете что-то странное. Это — живое окружение человека. Сотни каких-то паукообразных существ терзают друг друга. Их отчаянные голоса запечатлены в заголовке: «Заклинаю Тебя Богом живым, не мучай меня!» Увлекаясь, вы подходите к парной картине. На ней тот же человек, но черты его лица теперь спокойны, глаза уже не дики, они округлены и смотрят мягко. Губы сомкнуты. Заголовок объясняет внезапный мир: «Освобождён». Человек наклонился вперёд, как будто он внимательно слушает. Он поглаживает рукой подбородок, на его запястьях болтаются наручники, но цепь на них разорвана.
На другой картине бедно одетая женщина пригнулась от страха перед разъярённой толпой, которая бросает в неё камни. На парной картине камни безобидно лежат на земле. Во дворе у разбросанных камней изумлённая женщина и улыбающийся мужчина, который стоит возле своих надписей на земле.
И новая пара картин: парализованный на постели просит друзей не останавливаться, а они в нерешительности глазеют на переполненный людьми дом. На обратной стороне та же постель на плечах этого парня: он бежит вприпрыжку к дверям дома.
Следующая пара: слепой человек, зовущий: «Равви!» На другой стороне он преклоняется перед Тем, Кого он звал.
Так расположены все картины галереи. Всегда парами: одна изображает травмированную личность, другая — ту же личность, но умиротворённую.
Между «до» и «после» — встреча, изменяющая жизнь. Одна сцена сменяет другую: умиротворённость сменяет страдание, надежда прогоняет причинённую боль и побеждает её. А в центре холла стоит однаединственная картина. Она отличается от всех других картин галереи. Здесь нет лиц. Нет людей. Мастер обмакнул кисть в древнее пророчество и нарисовал два простых предмета: тростник и фитиль. «Не сломает Он камыша согнутого и не погасит светильника мерцающего» (Матфея 12:20) (перевод РБО). Есть ли что-нибудь более хрупкое, чем надломленный тростник? Посмотрите на надломленный тростник у берега. Когда-то тонкий и высокий стебель этой прочной речной травы сейчас наклонён и согнут. Не надломлены ли вы, словно этот тростник? А давно ли вы стояли ровно и уверенно?
Вы были прямым и крепким, питаемым водой и укоренённым в русле уверенности. Потом что-то произошло. Вы были сломлены…
— жестокими словами…
— гневом друга…
— супружеской изменой…
— вашим личным крахом…
— религиозной непримиримостью…
И вы были ранены, чуть согнуты. Ваш полый стебель, когда-то ровный, теперь согнут, надломлен и затерян среди камышей…
И тлеющий фитиль свечи. Есть ли что-нибудь более близкое к смерти, чем тлеющий фитиль?! Когда-то он горел, сейчас ослабел и угасает. Ещё тёплый от вчерашней страсти, но уже без огня. Ещё не холодный, но уже далеко не горячий. Как давно ты пылал верой? Помнишь, как ты освещал путь? Затем налетел ветер…
О, ты был тогда таким сильным, но непрерывные порывы ветра хлестали твой угасающий огонь, оставляя тебя в теснящей темноте. Тлеющий фитиль и надломленный тростник. Общество знает, что делать с тобой. Мир знает слабые места для удара. Мир надломит тебя, и мир погасит тебя. Но авторы Писания утверждают, что Бог не сделает этого. Картины на холсте одно за другим являют собой нежные прикосновения Создателя, у Которого есть особое место для надломленных и утомлённых миром. Бог — Друг раненого сердца. Бог — это Тот, Кто хранит твои мечты. Такова тема Нового Завета. Такова и тема выставки в картинной галерее.
Давайте пройдём вместе по галерее. Давайте поразмышляем над моментами, когда Христос встречал людей во время их страданий. Мы увидим, что пророчество доказывает истину. Мы увидим надломленный тростник укреплённым и тлеющий фитиль зажжённым.
Это действительно единственная в своём роде коллекция картин. Кстати, ваш портрет тоже есть в этой галерее. Взгляните на него. На одной и другой стороне галереи два мольберта. Но они не похожи на другие: их холсты не тронуты. Внизу ваше имя. Рядом с мольбертами — стол с красками и кистью…
Макс Лукадо
