Все блондинки глупы.
Все бизнесмены — рвачи.
Все чиновники — взяточники.
Все политики — лживые лицемеры.
Вот отнюдь не полный список штампов, которые мы, не особо задумываясь, используем, выбирая ту или иную модель поведения. Эти стереотипы — типичные, обобщённые, часто — весьма условные и приблизительные характеристики людей, их привычек, наклонностей, предполагаемых реакций. И как всякий стандарт, ставший общепризнанным, стереотип прочно и надолго застревает в наших мозгах.
Почему так происходит? Потому что мы, чаще всего, воспринимаем эти штампы почти бездумно, некритически. Ведь так «думают все». Вторая причина: нам так удобнее — рассортировать всех знакомых и незнакомых людей «по полочкам», соответственно их профессии, национальности, полу, их роли в семье и обществе. Свести всё многообразие индивидуальностей к безликим и усреднённым ярлыкам. Вот почему так живучи все эти анекдоты о вредных тёщах и начальниках, о крохоборах-гаишниках и глупых прапорщиках.
Нам даже не приходится напрягать свой мозг. Стоит кому-то произнести: «бомж», «цыганка», «олигарх», «фотомодель» — и в голове тут же возникнет вполне отчётливая картинка типичного представителя каждой группы.
С некоторыми из них мы реально встречались, и эти встречи, окрашенные эмоционально, навсегда отпечатались в нашей памяти. Прочие же стереотипные установки нам навязаны телевидением, школой, даже нашими родителями. Меня, например, моя мама с детства учила остерегаться иностранных шпионов (которые обычно «прикидываются журналистами»), держаться подальше от алкоголиков, картёжников, цыган и ни в коем случае не покупать пирожки у незнакомых старух («Кто знает, что они туда кладут?!»).
Несмотря на кажущееся удобство, наши типичные представления весьма уязвимы. Именно потому, что типичны. Ведь реальную жизнь далеко непросто уложить в прокрустово ложе типичного. До сих пор помню тот случай, когда по моим стереотипам был нанесён серьёзный удар.
Дело было в начале восьмидесятых на Центральном вокзале Днепропетровска. Я и моя спутница, два студента, ночь напролёт кукуем у касс в ожидании билетов на утренний поезд. Коротаем время, беседуя с соседями по очереди. За час до прибытия выбрасывают билеты. Но вот беда! — поезд оказался скорым, и кассирша предложила нам только дорогие билеты. Нам не хватало рублей трёх. Не ах, какая сумма, но по тем временам — далеко не мелочь.
Когда мы с мольбой повернулись от окошка к нашим соседям по очереди, тех словно подменили: лица мгновенно окаменели безразличием, у кого-то промелькнула тень подозрительности, даже враждебности — думаю, нас тут же причислили к категории вокзальных попрошаек-прохиндеев. Вот она — стереотипность мышления во всей красе!
Делать нечего, бредём к выходу. На ступеньках, кого-то ожидая, стоит парнишка. По внешнему виду и неброской одежде — брат-студент, по чертам смуглого лица и акценту — выходец из Средней Азии. Едва услышав о нашей беде, он тут же, без лишних разговоров извлёк из тощего кошелька синенькую пятёрку и протянул нам. Эта внезапная щедрость незнакомца шокировала нас ещё больше, чем приступ подозрительности десятка пассажиров, с которыми мы провели всю ночь…
Тот случай был далеко не единственным, когда незнакомые (да и знакомые) люди действовали совершенно не так, как от них ожидалось.
Но, пожалуй, главный удар по моей привычке мыслить стереотипно нанёс самый нестандартный человек из всех, о ком я когда-нибудь слышал, — Иисус из Назарета.
Вот Он с очевидным одобрением указывает на доброту самарянина и на живую веру офицера-оккупанта; на фантастическую жертвенность бедной вдовы и вполне искреннее раскаяние сборщиков налогов и блудниц — людей, которых автоматически причисляли к категории нечистых, проклятых, неисправимых.
А вот Иисус вскрывает лицемерие «стандартных» праведников и неверие тех, кого лишь «по должности» звали священниками.
Да что там говорить о прочих, если и самому Назарянину, то и дело, приходилось продираться через вековые предрассудки и стереотипы. «Из Назарета может ли быть что доброе?» (Иоанна 1:46). Этот вопрос задаёт не какой-нибудь злопыхатель, а будущий апостол, Нафанаил. «Ты ли Тот, Который должен прийти, или ожидать нам другого?» (Матфея 11:3), — всерьёз сомневается родственник Иисуса и Божий пророк Иоанн Креститель…
Кого-то смущало отсутствие у новоявленного Мессии стандартного образования (Иоанна 7:15), кого-то — Его происхождение (Иоанна 7:27), отнюдь не впечатляющее. И — почти всех — Его претензии называться Сыном Божьим и царём Израиля.
Молодой раввин из захолустья слишком часто сбивал людей с толку и Своими нестандартными поступками и ещё более нестандартными речами. «Блаженны нищие духом… Блаженны плачущие… Блаженны изгнанные за правду…» (Матфея 5:3–10).
Он прикасался к неприкасаемым. Внимал тем, кого другие в упор не замечали. Его неудобные вопросы и парадоксальные ответы взрывали самый фундамент удобной, предсказуемой жизни. Он методично и целенаправленно убивал в людях саму привычку мыслить стереотипно, плоско, привычно. И за эту муку они охотно убили Его Самого. Как возмутителя их размеренного спокойствия. Как разрушителя их такого понятного и предсказуемого мирка.
Но кому из нас понравились бы Его слова? Ведь, по правде говоря, они очень часто не ласкали слух, а резали по живому… Иисус был слишком непривычным, «неправильным». Так не годился на роль их спасителя, их царя, их Бога…
А как насчёт нас? Ведь мы так спешим, так привыкли оценивать всё и всех «на глазок», судить других по себе или по их внешнему виду, равнять всех под одну гребёнку. А Он учил совершенно иному: «Не судите по наружности, но судите судом праведным» (Иоанна 7:24).
Владимир Шишков,
www.ForU.ru
