Девяносто ступеней вверх, 1320 тонн холодного бетона. Это знаменитая статуя Христа на горе Корковаду. Она смотрит сверху на белоснежный Рио-де-Жанейро, лежащий у её подножия.
Когда я взглянул на статую Христа в телеобъектив своей камеры, я обратил внимание на две интересные детали.
Статуя не имела глаз, она была слепа. У меня создалось впечатление, будто скульптор специально «забыл» глаза. Никаких кругов вокруг глазниц, не видно и тёмных точек на месте зрачков — только пустая, прямая поверхность.
Я опустил камеру.
«Что же это за Спаситель, — вдруг подумал я, —если Он слеп?»
Теперь уже я стал внимательнее рассматривать статую. Дальше я увидел нечто странное: на поверхности одежды было выбито сердце. Каменное сердце?!
Символика потрясла меня.
Что это за Спаситель — с каменным сердцем?
С сердцем, полным не любви и сострадания, а стали и бетона.
Господь — без глаз и с каменным сердцем?!Это как раз тот Господь, Которого знает большинство людей. Для одних Иисус — кудесник, тот, кто приносит счастье. Это амулет, который обычно носят на груди. Он должен в любой момент, когда человеку плохо, прийти на помощь. Знать Его лично? В этом нет никакой необходимости! Любить Его? Это ещё зачем?
Для других Он джинн из волшебной лампы Аладдина. Он должен помочь найти работу, новую жену, новую машину… Само собой разумеется, что наше желание и есть Его воля. После исполнения своего долга Он может убираться в свою лампу.
Третьи пытаются заключить с Ним сделку: «Значит, так, Иисус, я буду каждую неделю посещать церковь. В эти дни я обязуюсь быть в костюме, внимательно слушать проповеди, через которые Ты обращаешься ко мне. Но тогда, будь ласков, встреть меня у небесных врат с оркестром».
Три разных представления об Иисусе Христе. Одни лишь требования, ни слова о жертве, любви или преданности.
Насколько же этот Господь не похож на Господа из Нового Завета! Того Господа, Которого встретила в Иерусалиме женщина, сердце которой было наполнено страхом.
Раннее утро. Слушатели сидят полукругом около Иисуса. Внезапно Его речь грубо обрывают. Во двор врываются люди. Среди них дрожащая от страха женщина, едва прикрытая одеждой.
Двое мужчин, которые по возрасту годились молодой женщине в отцы, вытащили её на середину. «Эту негодную женщину мы взяли в прелюбодеянии на месте преступления! — не сдерживая своих чувств, громко выкрикнул предводитель шествия. — В законе сказано, что таких женщин надо побивать камнями. Что скажешь Ты?»
Несчастная в отчаянии ищет на лицах людей поддержки, сострадания. Напрасно. В их глазах она читает лишь недоверие, презрение, насмешку. Сжатые губы, холодные, каменные сердца, осуждающие без всякого сочувствия.
Женщина ищет глаза Иисуса. Они не осуждают её, нет! В них она чувствует милость, доброту.
Какой Иисус видит эту женщину? Такой, какой задумал её Отец Небесный? Каждое Его произведение — неповторимый и драгоценный оригинал. И вот катастрофа. Бог создал людей для славы, а они довольствовались посредственным. Он вложил в них столько любви, а они разрушили себя огнём ненависти. Руки, задуманные Творцом для оказания помощи, сжимались в грозные, налитые свинцом кулаки.
Каково же должно быть Ему, когда Он видит все эти каменные сердца? Иисус заглянул этой женщине в сердце. Оно разрывается от понимания содеянного. С большой любовью смотрит Он на неё. Отвлекая внимание толпы, Иисус пишет на земле. Все невольно смотрят вниз. С большим облегчением видит женщина, что люди смотрят уже не на неё.
Обвинители, однако, остаются упрямы: «Скажи, Учитель, что, по-Твоему, мы должны сделать с ней?»
Иисус говорит: «Кто из вас без греха, первый брось в неё камень».
Люди отводят взгляд в сторону, в смущении переминаются с ноги на ногу. Затем она слышит, как падают один за другим на землю камни. И удаляющиеся шаги…
Иисус спрашивает женщину: «Где твои обвинители? Никто не осудил тебя?» Она осторожно оглядывается вокруг. «Нет, — думает она, — но вот передо мной ещё один, Он Сам, Кто мог бы это сделать». Будет Он ей сейчас читать нравоучения или просто уйдёт? Вместо этого Он взглянул на неё глазами, полными любви и милосердия, и сказал всего лишь несколько слов: «И Я не осуждаю тебя». Добавляет, однако, ещё одну мысль, которая указывает ей дальнейший путь: «Иди и впредь не греши».
Женщина поворачивается и уходит. И если бы она когда-нибудь в своей жизни стояла перед статуей Христа, я знаю, что бы она сказала: «Это не тот Иисус, Которого я знаю». И она была бы права. У того Иисуса, Которого она встретила и узнала, не было холодного, каменного сердца, и Он не был слепым.
Но если бы она стояла перед крестом на Голгофе, она прошептала бы: «Это Он!» Она узнала бы Его руки, единственные руки, которые в то утро не сжимали камень. Она узнала бы Его голос, правда, он был бы глуше и слабее, но слова были бы те же: «Отче, прости им…». И она узнала бы Его глаза. Разве их можно забыть? Глаза, полные слёз…
Макс Лукадо
Печатается в сокращении
