Я проснулся от криков сестры. Было полпервого ночи. Ее жених, Луис, бежал от своего прошлого и своей боли, сколько мог, наслаждаясь теплом любви нашей семьи. Но поскольку он не хотел встречаться с проблемами (ложью и оскорблениями) лицом к лицу, то оказался в таких зыбучих песках, из которых выхода найти просто не смог. Мы нашли рядом с горячей ванной, игла валялась на полу. Его кожа все еще была розовой, но глаза уже потухли.
Час спустя он лежал в мрачной больничной палате, одетый в пижаму, с бессмысленной кислородной маской на лице. Его руки и ноги медленно становились серыми, пламя жизни угасало в нем. Моя сестра и друг с трудом сняли с его руки кольцо — две золотых руки, сжимающие коронованное сердце. Луис умер, его сердце не выдержало дозы кокаина в сочетании с героином. Его последними словами были: «Я тебя люблю». Он ушел из жизни совсем молодым.
Солнце взошло прежде, чем я снова заснул.
Я скучал по его простодушной улыбке, его трогательной заботе о моем умирающем дедушке, его желанию дарить радость. Я скучал по той пицце, которую он готовил в полночь, я стучал по клавишам наверху, но аромат был такой — не усидишь. Я скучал по тому, как он играл в кости, по его шуткам и анекдотам.
И я понял, что все это было маской, прикрывающей то, что на самом деле происходило у него в душе. Мы могли только верить в то, что Бог взял его.
Грусть — подлая, как комар. Вот ты веселишься в траве, а вот ты уже чешешь укушенное плечо, которое никак не перестает зудеть. Ужас неизбежности способен настичь даже спустя годы, и внезапно текут слезы и открываются старые раны.
Странно в грусти то, что она может помочь. Никто не говорит, что рыдания от души похожи на духовный массаж. Но будьте честны с собой. Вы практически чувствуете себя виноватым за то, что это вам нравится, однако же некоторое напряжение снимается. Но слезами не воскресишь мертвеца. Слезы могут просто дать облегчение. Пусть текут.
А исцеление? Это уже другая история.
Иисус прослезился. Иоан.11.35